Часть 2
Как выяснилось, по глупой традиции, заведенной Хейлами, стая и сочувствующие в свободное время тусовались в доме у альфы. Айзеку явно доставляло удовольствие нарушать запреты из своей прошлой жизни, вроде посещения друзей и шумных вечеринок.
Он все еще вел войну со своим отцом, в которой был обречен на поражение, как это всегда случается, когда твой противник мертв. Это была тема, которую Джексон старательно избегал в разговоре. Как и шуток насчет все еще стоявшего в подвале холодильника. Регенерация регенерацией, но даже если перелом срастается за полчаса, это все равно больно.
В личных привязанностях членов стаи Джексон разобрался быстро. Один из близнецов окучивал Лидию — эта новость благодаря осведомленности Питера Хейла уже была известна Джексону, а второй не отлипал от Дэнни, который, впрочем, искренне обрадовался возвращению Джексона. При концентрации оборотней вокруг него он продолжал оставаться не в курсе происходящего. Как можно не начать подозревать что-то странное, когда твоим парнем чуть ли не стену пробивают, а на нем ни царапины? Не иначе как это тот случай, когда от любви безнадежно глупеют.
Что до Айзека, то его официальной подружкой считали Эллисон, с которой он проводил довольно много времени, хотя со стороны это не было похоже на бурный роман — впрочем, Джексон слишком много пропустил, чтобы судить об этом.
Решив, что семейный стиль в моде в его нынешней стае, Джексон весело поболтал на перемене с какой-то симпатичной девчонкой — и тут же наткнулся на недовольный взгляд Айзека, в глазах которого отчетливо полыхали красные искорки.
Попытка пофлиртовать с приятелем из команды по лакроссу стоила ему сломанной руки на вечерней тренировке — Айзек не давал стае расслабляться даже в те дни, когда они не занимались патрулированием.
Тут уже и самому непонятливому стало бы очевидно, что на личную жизнь Джексона наложен запрет.
Альфа желает держать его на коротком поводке — хорошо, если в наказание… Джексон смутно помнил странные взгляды, которые кидал на него Айзек в пору их безгрешной дооборотневской юности, и это наводило на неприятные подозрения.
Понемногу из отдельных фрагментов мозаики складывалась все более четкая картинка — и Джексон никак не мог понять, нравится она ему или нет.
После прошлогодних событии Бикон-Хиллс действительно стал магнитом для всякой нечисти. А также для охотников на нечисть — и для тех, кто воображает себя таковыми: друидов, колдунов, адептов черной, белой и прочей магии — то есть для психов всех мастей.
После череды странных происшествий и загадочных смертей и ученики, и учителя были в некоторой растерянности. Многие всерьез рассматривали версии о надвигающемся конце света. Как всегда в подобных ситуациях, тут же нашлись те, кто поддался апокалиптическому настроению и вместо того, чтобы замаливать грехи, пустился во все тяжкие. В идее о том, что надо хорошенько оторваться напоследок, есть определенная привлекательность, особенно для подростков.
Тем не менее, спустя несколько месяцев в городе установился едва ли не больший порядок, чем в прежние времена, когда самыми серьезными происшествиями были драки после матчей по лакроссу и нетрезвые водители.
Полиция занималась людьми, оборотни — оборотнями. Со странными существами всех мастей разбирались охотники, при необходимости прибегая к помощи стаи. При всей своей простоте эта система работала отлично и позволяла избежать конфликтов изнутри.
Каким образом Айзек ухитрился добиться подобного равновесия, для Джексона так и осталось загадкой.
Что касается методов наведения порядка в школе, тут вопросов не возникало, Джексон их испытал на собственной шкуре и мог хоть под присягой подтвердить, что они весьма действенны, хоть и нарушали пару дюжин калифорнийских законов. Но как выяснилось, результат интересовал всех куда больше. Если детишки не пропадают ночью из своих кроваток, то никого не волнует, что малыш Джонни перестал убегать от своей мамы, когда из-за кустов в саду высунулась страшная морда с оскаленными клыками. И если подростки не прогуливают школу и вечерами сидят по домам, не рискуя стать ужином для очередного забредшего в эти края монстра или жертвой темного магического ритуала — не так уж важно, осознают ли они необходимость быть осторожными или опасаются получить хорошую трепку, оказавшись не в то время не в том месте.
Все это Джексон узнал не в одночасье — несколько дней он старательно демонстрировал послушание и преданность новому альфе. Вскоре он почувствовал, что его считают принятым в ряды новой школьной элиты — плохо скрытая настороженность окружающих сильно попахивала страхом.
По другую сторону этой стены было куда более благополучно: он болтал с Лидией, почти что привык к близнецам и с удовольствием наверстывал упущенное с Дэнни.
Только Эллисон по прежнему была с ним холодна — иногда Джексон ловил на себе ее изучающий взгляд, точно она прикидывала, в какую часть его тела удобнее воткнуть стрелу.
Если бы Джексона спросили, на что похожа его теперешняя жизнь, то он ответил бы, что напоминает сам себе героиню любимого им в детстве комикса про истребительницу вампиров Баффи. Днем он ведет жизнь обычного школьника, а по ночам охотится на монстров.
Они появлялись в окрестностях Бикон-Хиллс с завидной регулярностью — прохудившаяся ткань мироздания подавала сигналы тварям всех мастей, и они сбегались на зов, словно школьники, узнавшие, что у одноклассницы родители уехали из дому на уик-энд.
Патрулирование выглядело довольно-таки хаотичным, но Джексон не сомневался, что оно четко спланировано. Во время рейдов он часто видел вдалеке свет фонарей, слышал шаги и приглушенные голоса. Это наводило на подозрение, что охотники тоже не особенно хорошо высыпаются по ночам.
Для Джексона ночная активность была не внове, искусством подремать на уроке, всей позой выражая сосредоточенное внимание, он владел в совершенстве. К тому же, в последнее время в его жизни было слишком мало новых впечатлений.
Охота казалась Джексону замечательным развлечением, пока очередная тварь не вцепилась ему в бок, прежде чем сдохнуть с разорванным когтями Айзека горлом. Оказалось, что в комиксах о многом умалчивают — например, о том, что кровь противная и липкая, а когда она вытекает из твоего собственного тела, то меньше всего ощущаешь себя героем. Скорее — лягушкой, которую во время урока биологии не успела до конца препарировать упавшая в обморок истеричная старшеклассница.
Айзек отреагировал на произошедшее довольно равнодушно: едва взглянув на Джексона, он вытер окровавленные ладони о траву и пару раз пнул тварь, чтобы окончательно убедиться в том, что с ней покончено. Джексон с удовольствием бы позлорадствовал, если бы не был занят — скреб когтями землю, чуть ли не до крови прокусив губу, стараясь сдержать рвущийся наружу вопль. Четыре борозды от кривых клыков жгло огнем. Кровотечение прекратилось, но раны не исцелялись — похоже, зубы у твари были не только острыми и грязными, но и ядовитыми.
Подоспевших на помощь близнецов Айзек отправил к Дитону вместе с останками твари — благодаря охотникам и стае тот собрал довольно впечатляющую коллекцию уродцев.
Потом присел рядом с Джексоном.
— Выглядит дерьмово, — заметил Айзек и без предупреждения полоснул когтями поперек вспухших черных полос, точно перечеркивая их.
Джексон не заорал во весь голос только потому, что у него перехватило дыхание от резкой обжигающей боли. Сквозь выступившие на глазах слезы он увидел, что из свежих ран потекла кровь, темная, пенившаяся, как перестоявшее пиво и пахнувшая примерно так же мерзко.
— Не дергайся, — предупредил Айзек. — Нужно выпустить грязную кровь.
Грязная кровь — это он верно заметил, подумалось Джексону в полубреду. В самом деле, он же не знает, кто были его настоящие родители. Какая-нибудь наркоманка или шлюха, не знавшая, от кого залетела, или озабоченная малолетка — разве нормальная мать отдаст своего ребенка чужим людям. Он — всего лишь пустышка, видимость по имени Джексон Уиттмор, даже имя ему не принадлежит, подарено чужими людьми, вместе с домом, деньгами, машиной. Только кровь у него своя, но сейчас и она вытечет на землю — что у него останется?..
— Не смей тут у меня подыхать без разрешения, — резко сказал Айзек и положил поверх раны нервно вздрагивающую ладонь.
Джексону понравилось это ощущение — возможно, он ослаб от потери крови и всегдашняя стервозность вместе с ним. Приятно ни о чем не думать и просто дать альфе о себе позаботиться.
Он смотрел, как по узкому запястью Айзека змеятся черные жгуты, пульсируют, вытягивая боль и исцеляя. Перед глазами все слегка плыло, движения Айзека гипнотизировали его — раны уже затянулись, и теперь Айзек просто размазывал кровь по его животу мерными круговыми движениями. А потом рот Джексона накрыли горячие сухие губы.
Покой и безопасность. Не очень-то логично испытывать подобные ощущения, когда тебя целует самоуверенный отморозок с глубокими детскими комплексами, который считает правильным бить людей, чтобы до них лучше дошли его аргументы. Но Джексон ничего не мог с этим поделать — и даже готов был приписать свое поведение действию яда неведомой твари, от которого его еще слегка подглючивало, из-за чего изображение вокруг время от времени теряло резкость и окрашивалось в нетипичные цвета.
Айзек хмурился весь следующий день и рявкал на всех, кто пытался приблизиться к нему на расстояние прыжка.
Парочка опоздавших в школу подростков была перепугана им чуть ли не до мокрых штанов, потом влетело близнецам, а вместо обещанного свободного вечера Айзек устроил внеплановую тренировку, на которой досталось всем.
Этому могло быть только одно разумное объяснение — Айзек почувствовал то же, что и Джексон, и теперь не успокоится, пока не накажет за это их обоих.
